Я приехала в Израиль в 1990 году. Родилась и училась в городе Днепропетровске на Украине. Закончила там медицинский институт, защитила кандидатскую диссертацию. Заведовала огромным родильным домом на 250 коек. Потом, переехала в Израиль. Здесь я прошла пятилетнюю – так как я сама этого захотела - полную специализацию, которая в гинекологии обычно составляет 6 лет. По окончании учебы я решила, что заниматься наукой не буду и стала практикующим врачом. В свое время две больницы – больница Ха-Шарон и больница Бейлинсон объединились (в Медицинский Центр им. Рабина – прим.редктора) , поэтому начала я свою специализацию в больнице Ха-Шарон и закончила ее в больнице Бейлинсон. На сегодняшний день, вот уже 10 лет, я работаю в больнице Тель Ха –Шомер. В Тель Ха-Шомер есть единственная в стране международная школа гинекологической эндоскопии, которую я закончила, когда еще была в Бейлинсон. После того как я перешла работать в Тель Ха-Шомер старшим врачом, я познакомилась с профессором Гольденбергом - он заведует гинекологией. Поработав с ним немного, я поехала во Францию к его другу – профессору Ватиасу. Вот так и выучилась. Ваши основные жизненные принципы? Во-первых, честность. Честность по отношению к больным и честность по отношению к окружающим. Иногда это бывает резко, иногда это бывает неприятно, но я поняла, что это так же и один из принципов израильской медицины. То есть не скрывать от больных, что он болен «плохой» болезнью, вроде рака. И, таким образом, помогать ему самому участвовать в процессе его выздоровления. Честность - один из моих главных принципов. И я очень ценю профессионализм. Во всем. Для меня значительно легче и понятнее, если человек говорит « я не знаю» или «я не умею», или «я с этим не сталкивался –покажи, расскажи, я попробую» , чем человек приходит и говорит «А , ну это я сто раз видел» . Профессионализм важен для меня во всем – начиная от сантехники и заканчивая какими-то тонкими технологиями. В тот момент, когда я диагностирую в человеке профессионализм, то я готова ради него на все. Я думаю, это некоторая черта перфекционизма, потому что мне всегда хотелось быть лучше, интереснее, чем другие. Вот например, в нашем хирургическом отделении, в котором работают очень много врачей, я –единственный врач-хирург женщина. Наверное, это что-то отражает. Как вы выбрали свою специализацию? Очень просто на самом деле. Это произошло само по себе. С пяти лет я знала, что я буду врачом, хотя у меня в семье никого не было из врачей: папа – инженер, мама -адвокат. Когда я училась на третьем курсе института, мне очень нравилась хирургия. И я начала дежурить по ночам, совершенно бесплатно, на кафедре общей хирургии. Заведовала кафедрой, как сейчас помню, профессор - тогда ей было 50 лет, а мне 19 – которая, услышав, что я хожу на дежурства, вызвала меня к себе и сказала: «Послушай меня внимательно, девочка. Через мой труп ты будешь общим хирургом, поэтому прекрати ходить ночами». И в общем, что я ни делала, а делала я много, через это я переступить не смогла. Тогда я поняла, что хирургом я быть не могу и начала искать следующую хирургическую специальность, которая могла бы меня заинтересовать. И нашла – акушерство и гинекология. Поэтому, это было очень просто. На сегодняшний день, что в вашей работе является предметом наивысшей гордости? В хирургическом плане – это хирургическая техника, потому что эндоскопия - это очень тонкая моторика и очень хорошее знание анатомии. Все наши сложные эндоскопические операции проводятся двумя хирургами: один оперирует, второй ассистирует. (Как правило, врач и ассистент находятся на одном профессиональном уровне – прим. редактора). Пару лет назад я начала оперировать в бывших странах Советского Союза. И там, на самом деле, я нашла в себе уверенность оперировать одной, без ассистента. В тех местах, в которых я была, такой техникой не обладал никто. Поэтому в очень сложных операциях я была вынуждена оперировать одна. Сначала я жутко боялась. Потом появилась уверенность. И сегодня куда бы я не выезжала оперировать, я работаю практически одна, потому что те, кто мне помогают, делают то, что я говорю, но никак , к сожалению, не являются моими ассистентами. Я научилась принимать самостоятельные решения где-то очень далеко от родины, от больницы, без советов и помощи коллег. Принимая решения, я понимаю, что должна быть уверенной в том, что я делаю на все 100%, зная, что через 2-3 дня я уезжаю и обязана работать безупречно. Это один из предметов моей нынешней профессиональной гордости. Почему вы выбрали именно клинику Шиба в качестве места работы? В Израиле очень много хороших клиник. Но именно в достижениях гинекологической эндоскопии клиника Шиба является первой. Здесь работает международная школа, руководителем которой являются профессор Гольденберг и профессор Ватиас, в которой я когда-то училась, а сейчас уже преподаю. Безусловно, существует масса методик эндоскопических операций, даже в Израиле их существует множество, но главный принцип нашей больницы – это безопасность, которая связана с анатомией, которую ты должен знать совершенно идеально, и со всем, что может происходить вокруг. Мы настолько модернизированы во всем, что происходит в мировой эндоскопии, лапароскопии и гистероскопии, что, на мой взгляд, лучшей больницы и лучших хирургов в Израиле не существует. Работа в больнице Тель Ха-Шомер – это очень высокая планка, поэтому я сюда пошла. В чем, на ваш взгляд, проявляется различие между израильским подходом к гинекологии и принятому в странах СНГ? Я очень много лет работаю с туристами. Русскую медицину, я знаю неплохо. На мой взгляд разница принципиальная. Не только в гинекологии. В общем. Я сразу оговорюсь, что это только мое личное мнение, я могу ошибаться и не претендую на истину в последней инстанции. У меня сложилось впечатление, что в России существует проблема стандартизации. Учебники, по которым их учат – это учебники, по которым училась еще я. Что касается анатомии, гистологии и патологии – это, может быть, и правильно, но все остальное поменялось и очень сильно поменялось в мире. Подход к болезни, подход к больному – он совершенно другой. Если в какой-то российской клинике начинают делать вдруг что-то другое, то это уже не делают в остальных клиниках. В России хирурги всегда славились хорошими руками. Но много лет советская медицина была закрыта. Не знаю насколько она открылась после 90-х, но могу сказать, что нынче я довольно часто встречаю российских врачей на различных симпозиумах. Что удивительно, они делают совершенно другие выводы, уезжая с этих конференций, и совершенно не придерживаются никакой стандартизации. На мой взгляд – это основная проблема. В свое время мне пришлось полностью пересмотреть свое отношение к медицине, а для этого нужно было все учить сначала. Я всегда рассказываю своим пациентам, что это не значит, что кто-то хуже, а кто-то лучше. Просто у нас другой подход к очень многим вещам. Пациенты часто оказываются перед серьезной дилеммой. Они приезжают оттуда, проконсультированные известными профессорами. Тут приходит доктор Гуревич и говорит – все очень хорошо, но мы немножко по другому к этому относимся, поэтому у вас не первое-второе-третье, а четвертое-пятое-шестое. Пациент стоит на распутье, не зная что с этим делать? И я всегда говорю, что это - ваше личное дело. Вы можете продолжать лечиться у своих врачей, получив наше second opinion (второе мнение –прим. редактора). А можете, если у вас есть такая возможность, приехать и лечиться дальше у нас. Это ваш выбор. И любой из них будет очень уважаем. Как выбрать врача в Израиле? Крайне трудный вопрос, так как количество врачей в Израиле, готовых принять пациентов из-за границы, стремится к бесконечности. Если у вас нет знакомого, родственника, прошедших лечение в клинике Израиля и у которых есть положительный опыт общения с конкретным врачом, я думаю, нужно работать не с врачом, а с агентством. Агентство может помочь в очень многом. Если речь идет о какой-то сравнительно небольшой проблеме, то, как бы парадоксально это ни звучало, не нужно выбирать государственную больницу. Приезжая в клинику, больной не приезжает к определенному врачу. Да, мы работаем в государственной больнице, но это не наши пациенты, это пациенты больницы. В государственных больницах работают разные врачи, но выбрать врача пациент не может. Он выбрал больницу. Поэтому, мне кажется, что в сравнительно простых случаях приехать на лечение в Израиль не к врачу, не через агента, а напрямую в больницу - это не самый правильный выбор. Однако если речь идет о серьезных заболеваниях – тяжелая нейрохирургия или онкология, то есть смысл обратиться в больницу, потому что техническое оснащение Тель Ха-Шомер великолепно во всех отношениях. Какие гинекологические заболевания, несмотря на достижения медицины, до сих пор с трудом поддаются лечению? Я хирург. Поэтому практически все заболевания, которые не лечатся консервативно, лечатся хирургическим путем. Я повторяю еще раз, я не имею никакого отношения к онкогинекологии, это отдельная тема. Есть три заболевания, с которыми приезжают женщины на лечение в клинике Израиля: эрозия шейки матки, эндометриоз и фиброзно-кистозная мастопатия. Все эти три заболевания диагностируются только потому, что пациент – женщина. Болезнь, без которой не приезжает ни одна туристка из бывшего Советского Союза -эндометриоз. Эндометриоз в бывшем СССР находят везде, и, прежде всего, в тех местах, в которых он по определению не существует. Эндометриоз – очень тяжелая болезнь, которая может приводить к инвалидности, к различным психологическим или психиатрическим нарушениям – это болезнь хронической боли. Эту болезнь очень трудно лечить и оперировать ее очень тяжело. Эндометриоз и есть еще одна похожая болезнь, называется она аденомиоз – это две болезни, которые лечить очень трудно. Кстати, в Тель Ха-Шомер существует первый, уже не единственный в Израиле, Центр эндометриоза, в котором мы собирали все тяжелейшие случаи. И на самом деле наша хирургическая техника является передовой в Израиле. Я наверное покажусь легкомысленной, когда скажу, что все остальное поддается какой-то коррекции –медикаментозной или хирургической. У Вас есть мечта? Я очень тяжело работаю, физически. С утра до ночи каждый день. Поэтому мечта всегда существует: меньше работать, больше отдыхать, больше путешествовать. Я очень люблю путешествовать. Всегда в некоем отдаленном будущем есть какая-то поездка интересная. Наверное, это и есть мечта.
